Больше мы не сказали друг другу ни слова.
Я почти бегом вернулся через поле к трибунам и, пройдя через пустые лестницы и кассовый зал ипподрома, вышел к парадному вестибюлю в античном стиле. Ни одной души, если не считать одинокой старухи в камере хранения. Увидев молодое лицо, мегера по-собачьи облизнулась красным языком.
Она как две капли воды были похожа на мойру Ант-ропос, самую младшую и самую страшную из сестер, ту, что перезает нить жизни.
Уже совсем стемнело.
Дождь моросил с прежней тоской, выдаивая из обложных туч стеклянную кудель.
К остановке напротив сквера мчался по Беговой улице быстрый в огнях трамвай.
Я разглядел номер. 23. Мой!
Нарушая правила, я не стал спускаться в подземный переход, а перемахнул через невысокое ограждение и резво побежал по мостовой, перепрыгивая через змеи воды, перед пышущими злобой мордами машин.
Они громко гудели, стегая клаксонами неосторожного пешехода.
Мне повезло — водитель уже закрывал трамвайную дверь, но я успел вскочить на подножку и протиснуться в щель прохода, подобно хитроумному Одиссею, царю Итаки, когда-то миновавшему опасный просвет между ужасной Сциллой и чудовищной Харибдой. Трамвай покатил по рельсам.
Когда он остановится на перекрестке у светофора, я увижу тебя за рулем красивой машины. Наши глаза встретятся. Обещай, что ты помашешь мне рукой!