Охота на ясновидца - Страница 50

«Ну, — сказал приятель Августу, когда они вышли из театра, — теперь ты понял, как сможешь разбогатеть?»

Скандал в театре имел самое неожиданное продолжение. Среди зрителей находился начальник Венского уголовного розыска Абель Ганц. Он как раз бился над загадкой одного преступления. И — безуспешно. А время не терпело промедления. Выступление юного медиума произвело на него сильное впечатление и, поколебавшись, он пригласил Августа в полицейскую контору. Но не стал объявлять суть своей просьбы. А, желая проверить способности подростка, поставил перед ним два запечатанных картонных ящика. Август сразу определил, что в одном .из них находится пропитанный кровью ботинок детского размера и объявил, что речь, видимо, идет об убитых детях. Достав обувь, Август увидел перед собой ряд символических картинок, который прочитал следующим образом: «Это все, что осталось от убитых детей Иоганна и Альбертины. Я ясно вижу их в лесу, вдоль дороги из Вены на Баден. Они лежат друг на друге. Крестом. И девочка, и мальчик были сначала изнасилованы, а потом задушены. Убийца до сих пор не найден. Это был браконьер. Дети ехали на велосипедах из школы, когда попались ему на глаза. Он вышел навстречу из леса. На перекресток двух дорог. Остановил сначала Альбертину, затем — Иоганна, а затем изнасиловал и задушил. Это был человек огромной физической силы. Убийца умело скрыл свои следы и следствие зашло в тупик. Во-первых, сами тела убитых детей так и не были найдены. Велосипеды насильник утопил в болоте у деревни… кажется Гримау или Гриллмао, не могу прочесть карту… Единственный след — оловянная фляга, найденная полицией недалеко от дороги. На ее горловине ножом вырезаны инициалы X. 1. Это только сбило с толку. Фляжка не имеет к убийству никакого отношения. Но…»

Тут Август сделал паузу и посмотрел прямо в глаза Абелю Ганцу: «Но, господин начальник, ведь само преступление было совершено девять лет назад. В августе 1928 года. А убийца погиб год спустя во время пожара в отеле. Кстати, он назывался в те годы „Крест“. Сейчас его имя не имеет никакого значения, и я не буду его называть. Что вы хотите на самом деле, господин Ганц?»

Надо ли говорить, что начальник Венского уголовного розыска был потрясен, ошеломлен, ошарашен этим, ответом. Ведь он сам вел то несчастное дело, когда был еще старшим следователем, и помнил все подробности убийства детей до мелких деталей.

— И все это вам сказал обыкновенный ботинок? — воскликнул он.

— Что значит обыкновенный? На свете нет ни одного обыкновенного ботинка. Все вещи феноменальны и необыкновенны. Тем более, если на них следы пролитой крови. Если хотите, об убийце мне рассказала засохшая капля крови убитой Альбертины. Видите, она все еще краснеет и не потеряла цвет".

— А что говорит вам, Август, вот эта необыкновенная трость?

И полицейский выложил перед юношей обыкновенную легкую тросточку из бамбука.

— Вы хотите попутно узнать, есть ли у вашей жены любовник?

Абель Ганц вытер со лба пот.

— Но тросточка вашей жены ничего не знает об этом. Зато я хорошо вижу, что она вчера побывала в зубах спаниэля. Видите. Это следы от собачьих зубов, А расстояние говорит о том, что это спаниэль, но никак не мастиф или дог…

— Это мой спаниэль. — Ганц спрятал тросточку и перешел к делу: у него не осталось никаких сомнений в выдающихся способностях юноши.

Дело шло о несчастье, которое случилось в семье его друга. На той неделе у него пропала шестилетняя дочь. Но случилось это не в Вене, а в Нью-Йорке! Местная полиция оказалась бессильна, и приятель в отчаянии позвонил в Вену, умоляя Абеля приехать немедленно и помочь в поисках. Но тот никак не может покинуть Вену в эти дни. Словом… может быть Август слетает в Нью-Йорк. Увидеть Америку в столь юные годы — большая удача. Там его уникальный дар найдет достойное применение.

Августу очень хотелось побывать за океаном. Он еще нигде не был. Но он сказал, что обилие впечатлений только помешает делу. Кроме того, расстояние не кажется ему помехой. Сейчас нужно только две вещи: фотография девочки и карта Нью-Йорка!

Фотокарточка у следователя имелась, а за картой города срочно послали курьера в магазин карт и географических атласов.

Взяв фотографию маленькой Элли с родителями, Август почувствовал, что она мертва — ее маленькое личико не издавало под нажимом пальца никаких тонких вибраций, а вот колебания отца и матери на снимке были вполне явственны.

— Увы, господин Ганц, Элли уже нет в живых. Она убита. И убита совсем недавно. Вчера.

У Элли на фотографии было весьма смышленное и смешливое личико. «Я вижу, что у нее было какое-то прозвище?» — спросил Август. «Да», — ответил, печально вздохнув, Абель: он сразу поверил словам подростка. — «Да, у нее было прозвище. Ее звали обезьянкой.»

Это слово, как молния, озарила все темное пространство события, ведь любая смерть, согласно концепции Августа Эхо, имеет свой код, и она не случайно имеет именно такой код.

— Ее убийца, — сказал он полицейскому, — низкорослый мужчина с обезьяней внешностью и челюстью гориллы. У него глубоко посаженные глаза, ярко выраженные надбровные дуги. Он курнос. Но детям он нравится. Ему 55 лет. Он душевнобольной садист. Он похитил Элли и убил как раз во время приступа болезни. .И это не первая его жертва.

Когда принесли карту Нью-Йорка, Август указал на один район Ист-Сайда, где нужно искать большую железную дверь на третьем этаже большого дома из красного кирпича. Дверь, экранируя, объяснил он, мешает заглянуть в комнату, а окно с улицы плотно задернуто опущенным жалюзи в крупных пятнах рыжей краски, похожей на кровь. Напротив этого дома находится дешевый танцзал, который местные негры и пуэрториканцы называют «обезьянником». А на стальной двери нацарапано по-немецки — «хвост».