Охота на ясновидца - Страница 84

Казалось бы, мои страдания близки к концу… я благополучно выбрался из западни, остался жив, отделался легким испугом, получил в лоб веретеном… вокруг меня оживленный и многолюдный вечерний парк… ничего подобного! Кошмар, наоборот, словно входил во вкус и набирал оборотов.

Выбравшись за псом на галечную отмель, стуча зубами от холода, выжав как мог измочаленное белье и верхнюю одежду, я с удивлением обнаружил себя чуть ли не в дремучем лесу, на берегу широкой и быстрой реки. Все мои попытки обнаружить баржу, с которой я только что шлепнулся в воду, оказалисоь тщетны… Может быть меня отнесло потоком воды дальше, чем я рассчитал? Но бог мой, где я? Даже если меня прибило к самой дикой части Елагина острова, я должен был бы видеть на другом берегу — через узкий рукав Невы — многоэтажные дома Приморского проспекта, идущие к метро «Черная речка», огни сотен квартир, поток автомашин, зигзаги рекламы… ничего этого не было и в помине. Мой глаз холодел при виде все той же дикой чащи, которая подступала стеной мрака к галечным плесам противоположного берега.

А небо! Dryxoe чернильное скопище мрака с диском полной луны. Но ведь минуту назад это было светлое небо над Балтикой, легкое и высокое, и месяц был тонок и светел… Может быть меня отнесло к Крестовскому острову? Или галлюцинации продолжаются? Но тогда почему я вижу свой мокрый пиджак, брюки, туфли из светлой кожи от «Харриса»? Достаю из кармана пиджака сырую пачку сигарет «Кэмал»? Чиркаю газовой зажигалкой… крохотный огонек, вот и все мое оружие.

А может быть мне вкололи 500 микрограмм ЛСД, и я валяюсь на койке, накрытой больничной клеенкой, в луже собственной мочи? И мерзну, ворочаясь с боку на бок? Телом в психушке, душой на лесном берегу…

Беззвучный полет ночной совы привел меня в чувство.

Надо искать Санкт-Петербург! И я устремился по еле заметной тропинке в густую чащу безмолвного леса. Частокол стволов был настолько высок, что я, как ни задирал голову вверх, не мог увидеть кроны. Я казался себе пигмеем рядом с такой внушительной колоннадой ночи.

Тропинка, между тем, была чиста и утоптана настолько, что я смог припустить бегом, чтобы согреть продрогшие кости. Вскоре бег мой отяжелел, тропка пошла в гору, все выше и выше, и внезапно вывела меня на край горной гряды, на проселочную дорогу, откуда открывался просторный вид на панораму окрестностей. Боже! Как он был дик. Сплошной лес, гребни чащоб, скалы поросшие ельником, и только в одном месте глаз натыкался на признак человеческой жизни — угрюмый контур старинного замка! Без единого огонька света, в потоках черного мха на каменных стенах, в бородах терновника. Только в одном единственном месте голо мерцала лунная лестница из благородного мрамора.

Я окончательно спятил!

Может быть злая сила перенесла меня в Павловск? И я вижу перед собой руины дворца паловской эпохи? Я посмотрел на часы. Электронные цифры показывали два часа ночи. Сам вид этих цифр, само мигание сигнальных точек на экране тоже казалось кошмаром.

Вдруг я услышал явственные человеческие шаги и стал участником совершенно непостижимой встречи с двумя нищенскими фигурами. Одна из которых тащила на согбенной спине вязанку хвороста, а другая — при виде меня — сняла с головы шапку и почтительно остановилась.

Я приблизился и разглядел двух старых людей — старика и старуху под тяжестью связки. И что же я сделал? Вместо того, чтобы спросить, куда меня занес черт, и где, наконец, город — я вдруг стал против собственной воли живо интересоваться тем, что это за башни возвышаются над густым лесом? И услышал в ответ буквально следующее: «Государь мой, — сказал старик, — вот уже пятьдесят лет минуло с той поры, как я слышал от моего отца, будто в этом замке спит принцесса и прекраснее ее нет на свете; будто она должна проспать там сто лет и пробудит ее королевский сын, которому она суждена».

После чего фигуры пропали из моих глаз, а я окончательно убедился, что захвачен логикой кошмара, и неведомая сила тащит меня дальше — все ближе и ближе к голой мраморной лестнице посреди лесной чащобы.

Пытаясь очнуться, я принялся хвататься руками за баллюстраду, чтобы остановиться на месте, но руки не слушались меня, пальцы, любуясь полировкой лунного мрамора, ласкали перила и только! А ноги сами несли вверх по лестнице. Когда кончилась череда белых маршей, я вышел в большой передний двор, где увидел картину наводящую ужас. Здесь царило страшное безмолвие: образ смерти являлся повсюду, и везде кругом распростерты были тела людей и животных, казавшихся мертвыми. Взрослые и дети, мужчины и женщины, собаки и овцы, мертвые свиньи, куры, утки, щенки. Я шел как в дурмане, перешагивая через тела. Но запаха тленья не чувствовалось, казалось, что вся эта мертвая площадь только лишь спит, погруженная в магический летаргический сон. Уже входя в покои, я наткнулся на тело огромной черной собаки в ошейнике из красной кожи с шипами. Именно ее я видел час назад на берегу! Я попытался пнуть скотину, которая притворяется мертвой, но ноги не послушалась.

И только пройдя покои, полные кавалеров и дам в кринолинах, я вдруг вспомнил, что кажется я уже где-то читал об этом: замок, окруженный непроходимым лесом, красавица-принцесса, спящая сто лет в ожидании принца… вот сейчас я пройду еще несколько залов и увижу ее в комнате, украшенной золотом, на постели под балдахином. Где я читал о том, что сейчас вижу?

И стоило мне только приступить к разгадке кошмара, как я тут же заметил, что меня обманывают, например, у дворца. нет потолка! И над головой, над узорными стенами в гобеленах чернеет звездное нёбо, а у одной из спящих дам живы бархатные ресницы над мертвыми щечками — она подглядывает! А в железном шлеме рыцаря в нише, в прорези на лице горит взляд живых глаз! А у пса на ковре подрагивает кончик хвоста! а рука мертвеца, упавшего с головой на стол, осторожно — чтобы я не заметил! — стискивает рукоять кинжала, торчащего из пыльного поросенка на блюде… притворное царство готово в любой миг очнуться и наброситься на живого человека.